Если видишь столб с ушами,

Мимо топай осторожней…

Это гремлин гнусный хитрый

Ветер разгулялся не на шутку. И даже не на грубость. На дикость. Старый фонарщик Якоб испуганно вжал голову в плечи, когда над его головой полыхнула вспышка. И не напрасно. Небо рявкнуло с такой силой, что фонари, которые Якоб успел зажечь, почти все до единого погасли. Проезжавший мимо всадник едва не свалился со своего гомункула цыплячьего цвета, обалдело рухнувшего на панцирный живот. Скрежет камней мостовой под роговыми пластинами броненосного зверя эхом отозвался на грозовой залп. Наездник ласково похлопал своего тяжеловеса по гулкой голове, украшенной пятью парами зажмуренных от ужаса глаз, и недовольно поделился с Якобом своим мнением по поводу разгулявшейся стихии:

      -Хорошей грозе не пристало-то всухую грохотать… Хоть бы разик капнуло, что ли!?

      -И не говорите, почтенный герр путник, - согласился фонарщик, пытавшийся наново распалить свой факел, потушенный порывами ветра. Якоб помянул недобрым словом всех духов и аватар, после чего сплюнул и полез в свои карманы под тяжелым плащом. Наконец, его пальцы нащупали искомое, и старик торжествующе закряхтел, стремясь побыстрее извлечь предмет наружу. Очередной шквал холодного осеннего ветра сорвал вдруг капюшон с головы укутанного в накидку всадника, и взору фонарщика предстала бугристая косматая голова гремлина. Якоб замер с раскрытым ртом. Лицо нелюдя расплылось в ухмылке от одного парусоподобного уха до другого. Гремлин не преминул их расправить. Безумное количество острых зубов – иголок очень не понравилось старику. Существо убрало с лица гримасу и участливо поинтересовалось:

      -С тобой все тип-топ? Эй, старый пень? Я к тебе обращаюсь!

      -А.., - Якоб сглотнул, - Это…

      -Слава шестеренкам, - облегченно сгладились ущелья морщин на сине-зеленом лице недруга всех алхимиков. Фонарщик совладал с собой и опасливо поинтересовался:

      -Но… размер…

      -А что размер? – не понял гремлин сначала, а затем его накидка встопорщилась и из живота всадника высунулась еще одна сине-зеленая морда. Якоб зажмурился, тряхнул головой и икнул, чувствуя, как отступает в небытие легкая эйфория от полновесной кружки пива, принятой перед отправлением на работу. Новоявленный обитатель наездника недовольно пробурчал:

      -О чем базар, кореша? Чем размерчик-то помешал? Ща исправим, будь спок, батяня…

    То, что сначала Якоб принимал за человека, рассыпалось вокруг желтого броненосца на несколько тряпичных куч. Из них суетливо выбрались четыре гремлина и обступили фонарщика со всех сторон. Коротышки с ленцой обозрели пустую улицу и один из них, обладавший большим мясистым носом цвета перезрелого крыжовника, проквакал: